Melissa:прошу высказываться по поводу вашего покорного слуги:)
Смени аватару. 
Когда бы мы, старея год от году, всю жизнь бок о бок прожили вдвоем,
я, верно, мог бы лгать тебе в угоду о женском обаянии твоем.
Тебя я знал бы в платьицах из ситца, в домашних туфлях,
будничной, такой, что не тревожит, не зовет, не снится, привыкнув жить у сердца, под рукой.
Я, верно, посчитал бы невозможным, что здесь, в краю глухих, полярных зим,
в распадках горных, в сумраке таежном, ты станешь красным солнышком моим.
До боли обмораживая руки, порой до слез тоскуя по огню,
в сухих глазах, поблекших от разлуки, одну тебя годами я храню.
И ты, совсем живая, близко-близко, все ласковей, все ярче, все живей,
идешь ко мне с тревогой материнской в изломе тонких девичьих бровей.
Еще пурга во мгле заносит крышу и, как вчера, на небе зорьки нет,
а я уже спросонок будто слышу: “Хороший мой. Проснись. Уже рассвет...”
Ты шла со мной по горным перевалам, по льдинкам рек, с привала на привал.
Вела меня, когда я шел усталым, и грела грудь, когда я замерзал.
А по ночам, жалея за усталость, склонясь над изголовьем, как сестра,
одним дыханьем губ моих касалась и сторожила сон мой до утра.
Чтоб знала ты: в полярный холод лютый, в душе сбирая горсть последних сил,
я без тебя — не прожил ни минуты и без тебя — ни шагу не ступил.
Пусть старый твой портрет в снегах потерян,
пусть не входить мне в комнатку твою, пусть ты другого любишь —
я не верю, я никому тебя не отдаю.
И пусть их, как назло, бушуют зимы,— мне кажется, я все переживу,
покуда ты в глазах неугасима и так близка мне в снах и наяву. (Б.Ручьёв)